Британский актер, сыгравший таинственного Мессию в комедийном библейском эпосе Джеймса Сэмюэля, говорит, что «ожидает и приветствует» негативную реакцию консерваторов на его новаторское выступление.

«Книга Кларенса», продолжение чернокожего вестерна « Сильнее они падают» Джеймса Сэмюэля, без сомнения, самая задорная библейская эпопея, когда-либо показанная на экране. Фильм, премьера которого состоялась в США, удачно расположившись между Рождеством и Пасхой, представляет собой сочетание комедии, драмы и сатиры, то священной, то светской, смесь из «Жизни Брайана с мечом» - и создании былины другой эпохи, от «Десяти заповедей» до «Ризы».

ЛаКит Стэнфилд возглавляет звездный актерский состав, в который входят Джеймс МакЭвой, Дэвид Ойелоуо, Анна Диоп, Бенедикт Камбербэтч и Элфри Вудард, в роли главного Кларенса, уличного жулика и религиозного скептика в Иерусалиме. Начала нашей эры, который замечает, что Иисус Христос проповедует массам и считает, что подражание Мессии может быть способом заработать легкие деньги.  Есть анекдоты про распятие и мастурбацию. Гонки на колесницах такие же «Форсажи», как и «Бен-Гур». А саундтрек, наполненный соулом и хип-хопом, включающий более дюжины песен Сэмюэля (в том числе песню с Jay-Z, продюсером фильма), явно принадлежит 21 веку.

Но, возможно, самым радикальным шагом Сэмюэля стало назначение Николаса Пиннока на роль Иисуса. «Впервые в истории кино вы увидите чернокожего Иисуса», — говорит британский актер.

В беседе с Пиннока перед выходом фильма в США Пиннок обсудил представительство, как он убедил Сэмюэля взять его на роль и почему он «ожидает и приветствует» негативную реакцию со стороны консерваторов на его новаторское выступление. "Давайте критекуйте!"

В беседе с Пиннока после премьеры «Книги Кларенса» в Лондоне режиссер Джеймс Сэмюэл сказал, что не хочет брать вас на роль Иисуса в этом фильме, потому что вы так давно знаете друг друга. Так как же вам удалось получить эту роль?

Я говорил с Джеймсом о другой роли. Я знаю Джеймса много-много-много лет и давно знаю об этом фильме. Мы говорили о сценарии. И была такая фраза, которую говорит Иисус, и я сказал: «Он должен сказать это вот так». Джеймс сказал: «Подожди». Он позвонил коллеге и сказал: «Слушай, строка написана так, но Пиннок говорит, что так лучше. Что вы думаете?" Я сделал это снова для него, и его друг сказал: «Я думаю, он прав». И Джеймс сказал: «О, я ненавижу это. Ненавижу, когда он прав. Это то, что делает Джеймс. Он ненавидит меня тем больше, чем больше ему нравится моя работа. В этот момент он решил, что это должен быть я в роли Иисуса.

Как подготовиться к роли сына божьего?

Мне нужно очень мало для подготовки, потому что Джеймс настолько конкретен в том, что будет в сценарии, что мне придется сделать, очень мало работы. Он не хочет, чтобы я был там, в роли робота. Он хочет, чтобы я приложили свой труд к его проекту. Но он уже дал мне так много всего, что особой подготовки не требуется. Джеймс — такой блестящий артист, и я говорю «художник», потому что не собираюсь ограничивать его писателем, режиссером или композитором. Он художник. И он настолько блестящий художник, что когда он представляет вам что-то, над чем хочет сотрудничать с вами, работа сделана. И когда вы думаете о том факте, что с тех пор, как большинство людей на этой планете, в нашем западном обществе, родились, мы знали об Иисусе, знали об Иисусе того или иного писания. Что мы все знаем об Иисусе из Библии, из всех историй, которые мы слышали, из всех многочисленных изображений. Те знания, которые мы получили в воскресной школе и в церквях, в которых мы бывали. Так что я готовился всю свою жизнь к этой роли. Оставалось мало что, сделать, кроме как почтить его.

Что мне понравилось в этом фильме, так это то, что это дань уважения к большим библейским эпопеям прошлого: « Бен-Гур», «Одеяние » и т. д. Были ли вы поклонником этих фильмов в детстве?

Роберт Пауэлл в «Иисусе из Назарета» был чем - то особенным, когда я был ребенком. Мы смотрели его каждый раз, когда его показывали по телевизору. Я прекрасно осознавал, что не хочу изображать того же старого Иисуса, которого мы видели. Потому что в этом Иисусе много новизны. Впервые в истории кино вы увидели кожу Иисуса Черной. Я помню, как однажды позвонил Джеймсу, когда он искал и готовился в Италии перед началом съемок, и сказал: «Джеймс, я работал над голосом Иисуса. Просто иди куда-нибудь тихо и закрой глаза». Он вышел из офиса, закрыл глаза, и я произнес его с акцентом, в котором был оттенок африканского. И именно поэтому остальному актёрскому составу он расставил акценты. Я чувствовал, что если мы собирались сделать это впервые, изобразить Иисуса таким, каким мы никогда его раньше не видели, то почему он должен звучать как Иисус, которого мы все слышали раньше? Как Роберт Пауэлл? Я подумал, что мы добавим к нему другой оттенок и придадим ему некоторую аутентичность в том, как он выглядит.

Я не хочу неправильно охарактеризовать этот фильм, потому что это действительно забавный, действительно интересный и очень поп-культурный фильм. Но как вы думаете, какое значение имеет появление на экране впервые Черного Иисуса, Черной Марии и Иосифа, Черной Марии Магдалины и так далее, учитывая, что мы никогда раньше не видели их изображенными таким образом?

Послушайте, мы можем сколько угодно гомогенизировать кино и истории, и они работают, и они великолепны, и мы можем продолжать штамповать одно и то же старое представление об Иисусе. Мы все еще можем продолжать поглощать одно и то же, переваривать то же стереотип и создать то же самый стереотип. Но почему, если есть способ сделать это по-другому? Это просто история, рассказанная ли она людьми с черной кожей или с азиатской кожей, это могут быть люди, откуда угодно, это не имеет значения. Давайте предложим зрителям то, чего они никогда раньше не видели. Это история. Это то, что мы делаем. Мы рассказчики. И мы кинематографисты. Мы не воспроизводим правду. Есть некоторое историческое содержание, но, в конце концов, это история. Библия – это одна большая история. Я не говорю это кощунственно, но никого из нас там не было, и это истории, которые передавались и передавались из поколения в поколение, в которых некоторые вещи искажаются, а некоторые остаются подлинными, и мы никогда не узнаем, что есть что. В контексте рассказывания историй в любую хорошую историю можно включить любого человека, любого описания или демографической группы, и при этом рассказать хорошую историю. Вы могли бы представить Иисуса женщиной, и это все равно была бы действительно хорошая история. Вы могли бы представить Иисуса в образе кого-то из Китая, но это все равно будет действительно хорошая история. Так почему бы не позволить кому-нибудь с черной кожей сыграть Иисуса и сделать так, чтобы все израильтяне и все люди в то время были черными? Почему нет?

Некоторые части фильма кажутся данью уважения старой библейской классике кино, в том числе тому, как изображен Иисус. Поначалу вы очень загадочны, мы не видим вашего лица, очень похоже на Иисуса в « Бен-Гуре» или «Одеянии». Как этот скрытный и загадочный подход повлиял на ваше выступление?

Мы с Джеймсом говорили об этом, и я сказал: «Джеймс, мы не сможем увидеть Иисуса, пока он не заговорит». Потому что он такая загадка. Пока он не заговорил, Кларенс всегда видел Иисуса издалека. Иисус — загадка для Кларенса, поэтому он должен быть загадкой для всех, потому что мы видим все глазами Кларенса. И снова, я люблю Джеймса за то, насколько он готов к сотрудничеству. Вы знаете, что у гения нет эго. А Джеймс — гений. Но он очень хорошо сотрудничает, потому что это часть его гения. Поэтому, когда я предложил сохранить Иисуса в некотором секрете, мы включили и это. С актерской точки зрения, такой подход позволил мне поиграть с тайной, мои движения стали гораздо важнее, чем все, что могло сделать мое лицо. Это стало гораздо более физическим присутствием и сущностью, и то, как я двигался, было гораздо важнее всего остального. То, как я переехал, должно было рассказать эту историю.

Как и в «Они падают сильнее», в «Книге Кларенса» невероятно впечатляющий актерский состав. Что такого в Джеймсе Сэмюэле, что все хотят с ним работать?

Как я уже сказал: у гения нет эго. Джеймс удивительно уверен в себе и удивительно уверен в себе. Он сам вам скажет, что он гений. Когда он это делает, он не хвастается. Это он очень прозаичный. Но когда он говорит с вами о проекте, он убирает свое эго.  Джеймс расширяет возможности, обогащает и поощряет каждого человека, с которым он хочет работать. Он фанат людей, с которыми хочет работать, и дает об этом знать. Когда вам дарят кого-то, кто поддерживает вас, кому нравится ваша работа, кому нравится то, что вы делаете на экране, кто говорит: «Я видел тебя, я хочу с тобой работать, и я открыт для того, что ты хочешь. Предполагая, что очень сложно сказать нет».

Я знаю Джеймса очень давно, задолго до выхода «Они падают сильнее», и я не уверен, знают ли об этом люди, так что извините, Джеймс, если я что-то выдал, но у Джеймса была идея « Книги Кларенса» еще в 2004 году. Для него это проект 20-летней давности. У него была заглавная песня, ее форма, у него было все. С тех пор он не сильно отклонился. У него было это видение. Он знал, что собирается это сделать. И по большей части он знал людей, с которыми хотел это сделать. Оно просто росло, росло и росло. Из-за его энергии и энергии, этого магнетизма, которым обладает Джеймс, вам очень трудно не попытаться поработать с этим человеком.

Фильм местами серьезен, но в целом это комедия. Однако наш персонаж, наш Иисус, играет прямо и серьезно.

Как я уже сказал: с Джеймсом все на странице. Было совершенно ясно, что если бы Иисус был, знаете ли, слишком комичным или в каком-либо смысле фарсом, история развалилась бы в другом аспекте. Мы, зрители, не поверили бы, почему Кларенс захотел следовать за этим образом. Итак, нам нужен был Иисус, который был бы библейским, в некотором смысле традиционным, но при этом имел бы свой собственный характер и свою индивидуальность. Есть один момент, когда он спасает Марию Магдалину от камней, освобождает ее от цепей и обращается к публике, которая забивает камнями, и мы чувствуем его юмор. Но это Иисус, за которым все хотят следовать. Нам нужно было передать его с этими оттенками серьезности среди всего разгула и комедии, которые несет в себе фильм.

Я почти не решаюсь спросить об этом, но вызвали ли вы какую-нибудь негативную реакцию, играя эту роль? И ожидаете ли вы чего-нибудь сейчас, когда фильм открывается в Соединенных Штатах, где в прошлом мы видели столько ужасных тирад в Интернете на самых разных кастингах?

Я этого ожидаю и приветствую. Потому что есть люди, умы которых напоминают туннель. Так что, пожалуйста: давай. Чем больше споров, тем лучше. Если мы не расширяем границы среды, в которую мы инвестируем, в которую играем и работаем, то мы не выполняем свою работу. Это не искусство. Это корпоративно. И я пришел в этот бизнес 38 лет назад не для того, чтобы работать в компании. Я вошел в это, чтобы стать художником и в художественном отношении, если мы не изменим мнения людей, если мы не позволим людям переосмыслить то, что, по их мнению, было. Устоявшимся мнением, если мы не повлияем каким-то образом на эмоции людей, если мы не вызывайте каких-либо трений, если мы иногда не достаточно волнуем людей, чтобы они разозлились, значит, мы не делаем свою работу. Я знал, что, вступив в эту роль, могут возникнуть некоторые разногласия. Я знал, что, взяв на себя эту роль, могут оказаться люди, которым не понравится образ Иисуса с черной кожей. Я знал, что, вступив в эту роль, появится целая сила, которая может быть в некотором роде недовольна этим. Я имею в виду не проявлять неуважение, бесчестить, богохульствовать, огорчать кого-либо. Но я не контролирую, как люди воспримут это. Я могу только искренне выполнять свою работу и надеяться, что люди увидят ее такой, какая она есть. Некоторые люди увидят это так, как они хотят. И это расстроит некоторых людей. Я не контролирую это. Я тоже не собираюсь за это извиняться. Все зависит от мнения. Я могу только делать то, что делаю, в меру своих возможностей и надеяться, что те, кому это нравится, полюбят это, а те, кто ненавидят, действительно ненавидят это. А равнодушных - абсолютные единицы.

Является ли этот фильм для вас также способом вновь заявить об этих библейских историях, потому что кажется, что истории о христианстве, похоже, стали идеологически закодированы, особенно в Соединенных Штатах, как правые, даже белые националисты.

Я не думаю, что дело в рекультивации. Я не думаю, что на самом деле что-то кому-то принадлежит. Эти истории никому не принадлежат. Они принадлежат всем нам. Я как будто не верю, что границы должны быть чем-то особенным, потому что этот мир принадлежит нам всем. Это просто ерунда. Речь не идет о каких-либо претензиях, я думаю, речь идет скорее о наличии доступа. Я думаю, что каждый должен иметь доступ ко всем историям. Мы, как сообщество людей с черной кожей, должны иметь доступ к этой истории. У меня было то же самое, когда я играл Ганнибала Баркера в сериале « Восстание варваров». У меня было много людей, которые были очень недовольны тем, что существовал Ганнибал, который не был похож на Ганнибала, которого они всегда себе представляли. Канал «История» решил пойти другим путем, потому что географически Ганнибал, вероятно, выглядел больше так, чем мы видели его раньше. Многим людям это не понравилось. Но многим людям нужно образование. И я не говорю, что отныне Ганнибала должен играть кто-то с темной кожей. Я говорю, почему бы и нет? Потому что, если у кого-то в то время не было изображения настоящего Ганнибала, почему бы не поменять его представление? Мы так зацикливаемся на правде и подлинности, хотя на самом деле мы взрослые, играющие в «давай притворимся и притворимся». Все, что мы делаем, это рассказываем истории. Так сделайте Иисуса китайцем. Сделайте Иуду женщиной. Это не имеет значения. Мы знаем эту историю. Это не меняет историю. Происходят те же события, возникают те же конфликты. Те же резолюции. Это просто история.

Смотрите, Лоуренс Оливье зачернился, чтобы сыграть Отелло, и никто на это не ворчал. Всем было наплевать, когда Спилберг снял «Пурпурный цвет »: белый режиссер рассказывает историю чернокожих людей. Никто не жаловался. Вдруг мы рассказываем такую ​​историю, и люди начнут на нее жаловаться? Давайте посмотрим на математику: для меня это не складывается. Я не из тех людей, которые говорят, что если вы из Нью-Йорка, вы можете играть только в Нью-Йорке, а если вы из Лондона, Англия, вы не можете играть за американцев. Я думаю, это ерунда. Мы актеры и актеры действуют. Мы выходим из себя и становимся чем-то другим. Давайте просто продолжим рассказывать истории и сосредоточимся на этом, а не на том, какого цвета этот человек, какой этнической принадлежности этот человек, какого пола этот человек. История есть история. Давайте скажем это. Давайте изменим его форму. Давайте перефразируем это. Давайте сделаем ремикс. Конфликты и решения абсолютно одинаковы.  Они заставляют нас плакать. Они заставляют нас смеяться. Мы настолько зацикливаемся и концентрируемся не на том. Мы не сосредотачиваемся на том: хорошая ли это история, развлечены ли мы, тронуты ли мы, образованы ли мы? Остальное, на самом деле, ерунда. Но мы настолько уделяем этим вещам внимание, что иногда можем затмить, обойти и отвлечь от людей, делающих действительно хорошую работу. Мы не должны политизировать это. Это искусство. Давайте перестанем превращать искусство в политический инструмент.

При просмотре, кажется, что весь актерский состав прекрасно проводит время, снимая этот фильм. Какое было настроение на съемочной площадке, и были ли сложные моменты?

Единственная сложность заключалась в том, как сосредоточиться и не продолжать хорошо проводить время. Потому что мы прекрасно провели время на этой съемочной площадке. Джеймс создает атмосферу, которая накаляется. Он включает музыку в перерывах между дублями, обнимает актеров. Мы рассказываем истории, смеемся и шутим.  Когда приходит время заняться серьезными делами, мы беремся за дело и доводим до конца. Послушайте, ничто не стоит того, чтобы не было проблем или трудностей, но где бы ни возникла проблема, кто-то из нас, Джеймс или кто-то еще, мы нашли решение. Это никогда не было большой драмой, по крайней мере, я никогда ее не видел. Это была одна из лучших съемок, на которых я когда-либо присутствовал, и я участвовал в некоторых действительно замечательных съемках.

Я должен спросить, потому что ЛаКит Стэнфилд — звезда фильма и своего рода центр внимания фильма. Он — Кларенс из «Книги Кларенса», играющий своего рода мошенника-Мессию. Положив руку на сердце: кто станет лучшим Мессией, вы или ЛаКит?

Я думаю, что ЛаКит замечательный, фантастический. Он заслуживает всяческих похвал, которые он получает от этого фильма, особенно, когда он так хорошо играет две роли, которые так сильно отличаются друг от друга. И это актер, который играл подряд, пять лет подряд, я имею в виду, боже мой, он, должно быть, так устал. Но он был там. Он был милостив. Он был просто одним из нас. Но кто лучший Мессия? Я имею в виду, что Иисус — лучший Мессия. Иисус или Кларенс?  Кларенс - довольно хороший Мессия, который прошел путь от проповеди и единственного человека, который был его клоном, до того, что его слушали тысячи людей. Это поразительно. Но Иисус – единственный Мессия.